В связи с началом оперативной разработки по томскому городскому прокурору ПИЛЮШЕНКО (прямому виновному в убийстве КАРАГОДИНА С.И.), публикуем статью «Перенес все испытания (очерк о первом прокуроре края)«, размещённую на официальном сайте Прокуратуры Алтайского края РФ – г. Бийск – место работы ПИЛЮШЕНКО до его перевода в Томск.

Статья интересна тем, что в ней описаны изощренные садистские пытки, применяемые сотрудниками НКВД в отношении своих жертв. Причем именно те пытки, о которых свидетельствует правовой документ в отношении оперуполномоченного 3-го Отдела Томского ГО НКВД НСО СССР мл. лейтенанта госбезопасности СССР ГОРБЕНКО (фальсификатора и массового убийцы) – прямого виновного в убийстве КАРАГОДИНА С.И. В статье так же обнаруживаются и фамилии руководящего состава УНКВД ЗСК CCCР (САЛТЫМАКОВА ^{((см. больше информации по САЛТЫМАКОВУ: 1) Дмитрии Кондратьевич САЛТЫМАКОВ – здесь 2) Тимофей Кондратьевич САЛТЫМАКОВ (расстрелян в 1941 году)))} и др.), активно эти пытки применявшие; напомним, что Томский ГО УНКВД НСО СССР (ряд руководящих сотрудников которого являются прямыми виновными в убийстве КАРАГОДИНА С.И.) напрямую им подчинялся.

Перенес все испытания (очерк о первом прокуроре края)

По меткому выражению чиновников 18 века, прокурор — «внутренний враг губернии». И иногда судьба прокуроров, отстаивающих интере­сы закона, складывалась драматически. Их пыта­лись купить, им устранили провокации, на них клеветали, им угрожали. Их во все времена пыта­лись сделать удобными. Пример этому — события жизни первого прокурора Алтайского край Нила Яковлевича Позднякова.

Родился он в 1898 году в Тверской губернии, в крестьянской семье. В17 лет приехал в Санкт-Петербург, поступил на Путиловскую судострои­тельную вервь, работал плотником. В марте 1917 года вступил в партию большевиков, в апреле встречал Ленина, участвовал в штурме Зимнего дворца, охра­не Смольного. Он чувствовал себя полновластным хозяином своей судьбы, творцом нового мира. Активно участвовал в гражданской войне, и работе различных партийных и советских органов, в 1923 году окончил в Ярославле юридический кур­сы и до 31-го года работал в Минусинской окружной прокуратуре, затем — Про­курором города Сталинска (г.Новокузнецк), г. Бийска, а с декабря 1934 года за­местителем прокурора Западно-Сибирского края.

28сентября 1937 года был образован Алтайский край. Позднякова назначили прокурором Алтайского края. Положение сложнейшее. Массовый террор. На его обеспечение направлена деятельность партийных, советских и правоохранительных органов, в том числе и органов прокуратуры. В об­ществе — ложное общественное сознание, в голову масс все глубже вбива­лась мысль: великая цель оправдывает любые средства. Стирались грани между добром и злом, милосердием и жестокостью.

Поздняков участвует в этом процессе, заседает в «Тройке», нацелива­ет подчиненных прокуроров на усиление борьбы с «врагами народа», дает санкции па арест тех, кого считает вредителями, шпионами, контр­революционерами и саботажниками. Он — часть механизма репрессив­ной машины.

Парадокс, но в этом море беззакония он оставался прокурором и тре­бовал исполнения существующего закона, который в азарте классовой борьбы многими игнорировался.

В первую очередь это касалось органов НКВД. И здесь Позднякову пришлось столкнуться с начальником краевого управления НКВД Попо­вым, усердие которого на своем посту было отмечено орденом Ленина и избранием в депутаты Верховного Совета СССР.

Осенью 1937 года прокуратура края обнаружила грубое нарушение По­повым «Положения о выборах в Верховный Совет СССР». По его иници­ативе были созданы избирательные участки в тюрьмах. После вмешатель­ства прокуратуры незаконные действия были пресечены, а Попов получил замечание.

В это же время в крае органы НКВД начали проводить массовые опе­рации по «изъятию контрреволюционного элемента. Аресту подверга­лись люди, ни в чем не виновные, зачастую без санкции прокурора. Они голословно обвинялись в шпионаже, вредительстве, саботаже. Прокура­тура в тот период являлась единственным органом, имевшим доступ к следственным материалам ОГПУ-НКВД.

С момента возбуждения таких уголовных дел до окончания следствия и разрешения их судебными органами, к подсудности которых они отно­сились, все материалы должны были находиться в поле зрения прокуро­ров. В то же время прокурор практически был отстранен от надзора за рас­следованием по делам, рассматриваемым в так называемом внесудебном порядке («тройками», особыми совещаниями). Решения таких органов проверялись в исключительных случаях по жалобам репрессированных, крайне редко доходившим до прокуроров.

Первым в декабре 1937 года о производстве незаконных арестов сооб­щил в прокуратуру края прокурор Косихинского района Ермолаев, ко­торый выявил арест районным отделом НКВД сорока человек без санк­ции прокурора (21 из них — даже без постановления на арест).

После проверки этого сообщения прокуратурой края был поставлен вопрос перед Поповым и военным прокурором пограничных и внутрен­них войск НКВД о привлечении к судебной ответственности за грубые на­рушения законности начальника Косихинского районного отдела НКВД Дружинина.

Вместо того, чтобы наказать своего подчиненного, Попов предос­тавил краевому прокурору фальшивую справку о том, что прокурор Ермолаев является участником контрреволюционной правотроцкистской орга­низации. Поздняков в санкции на арест Ермолаева отказал, потребо­вав конкретно обосновать его виновность. Впоследствии это было по­ставлено ему в вину.

В июне 1938 года прокуратура края вскрыла незаконные аресты Кочковским РО НКВД 38 человек, а также создание провокационного дела против восьми ни в чем не повинных работниц Бийской текстильной фаб­рики и освободила из-под стражи арестованных.

На заседаниях «тройки» Поздняков предъявил вполне обоснованные требования ознакомить его предварительно со следственными делами и отдельные материалы отказался подписывать. Это вызвало раздражение не только Попова, но и секретаря крайкома партии Гусева, возглавлявшего «тройку».

О всех нарушениях законности со стороны органов НКВД Поздняков информирует краевые власти и прокурора СССР, требует усиления над­зора за органами НКВДсо стороны районных прокуроров.

Попов принимает решение убрать прокурора со своего пути. Он гото­вит лживый донос в Прокуратуру СССР. 22 июня 1938 года помощник Прокурора СССР Фаркин санкционирует арест Позднякова.

Среди прочего, ему ставятся в вину установки районным прокурорам перед санкционированием арестов лично допрашивать свидетелей и об­виняемых, освобождать необоснованно содержащихся под стражей, что дискредитировало органы НКВД и противодействовало их работе.

До ареста Поздняков в духе того времени подвергается критике на партийной конференции, в краевой печати.

22 июня 1938 года в 11 часов вечера Попов приглашает Позднякова к себе в кабинет и объявляет, что тот является членом контрреволюцион­ной организации, и дает указание увести его в камеру. Утром Попов ско­мандовал своим подручным: «Возьмите от меня этого бандита и допра­шивайте, как кулака». Это означало избиения, издевательства, мучения.

В суде Поздняков рассказывал: «Салтымаков ^{(см. больше информации по САЛТЫМАКОВУ: 1) Дмитрии Кондратьевич САЛТЫМАКОВ – здесь 2) Тимофей Кондратьевич САЛТЫМАКОВ (расстрелян в 1941 году)) – KARAGODIN.ORG)} (начальник отделения НКВД края) привел меня в свой кабинет, сел за стол, а мне скомандовал:

— Стойте!

— Не понимаю, почему я должен стоять?

— Я приказываю: стойте!

Я взял стул и сел, но он заставил меня встать. Стою с утра до обеда. Про­шусь обедать — «не полагается». Стою дальше. Прошу попить — «не пола­гается». Стою ночь и еще день, и еще ночь… За это время ко мне приме­нялись физические меры: отбивали почки, ударили головой о стену и т.д. Вечером, когда все ушли с занятий, мне устроили «баню»: связали сзади руки и начали обжигать их свечкой, бить по животу. Я упал и потерял со­знание… В общей сложности я простоял 22 суток, а 8 месяцев провел в оди­ночке. На одном из последних допросов Салтымаков ^{(см. больше информации по САЛТЫМАКОВУ: 1) Дмитрии Кондратьевич САЛТЫМАКОВ – здесь 2) Тимофей Кондратьевич САЛТЫМАКОВ (расстрелян в 1941 году))}  начал топтать мои распухшие ноги. От невыносимой боли я впервые закричал и заплакал, как ребенок. Тогда он заткнул мне рот платком и начал лупить головой о стену. Не выдержав, я подписал, наконец, протокол допроса…»

После этих слов бесстрастные строки протокола судебного заседания фиксируют: подсудимый плачет. Мужеству Позднякова приходится удивляться. С гневом и возмуще­нием он не только все отрицает, но и активно защищается. Но издевательства, постоянное давление подтачивают его силы.

Бывший прокурор Волчихинского района Надеин в суде рассказал: «Я увидел Позднякова в ноябре. Он стоял, но ходить не мог, ноги у него были опухшие, сандалии разорвались, потому что ноги были как чурки, он был уже получеловеком».

Поздняков продержался месяц и три дня. После этого дал «нужные» показания.

Вместе с ним были арестованы его заместители И.Смекалов и К. Мокиевский, работники аппарата и 10 районных прокуроров.

Им также предъявлялись стандартные обвинения: противодействие органам НКВД в разгроме контрреволюционных кадров, а также измена Родине, вредительство, совершение террористического акта, участие в кон­трреволюционной организации.

Свидетель обвинения Александров, уличая Позднякова, показал в суде: «Я расследовал дело об огромных убытках и грубых действиях директора МТС с рабочими. Я убедился, что его нужно привлечь по ст. 58-7 (вредительство), причем этот директор оказался из кулаков. Для того, чтобы не быть голословным, запросил документ, мне прислали справку о соцпроисхождении его, и я доложил Позднякову. Поздняков говорит: «Ничего подобного. Нужно привлечь по ст. 109 (злоупотребление властью). Справка ни­чего не дает, будем судить по ст. 109». Я запросил вторично и доложил ему. Он мне сказал: «Предайте суду по ст. 109», и направил в народный суд».

Поздняков свою позицию по этим вопросам объяснил так: «Я — крае­вой прокурор, я отвечаю за правильную квалификацию. Если честного че­ловека превращу в контрреволюционера, я сам тогда враг, если же я кон­трреволюционера превращу в честного человека, — тогда я тоже враг».

Наконец, через восемь месяцев следствие было закончено. Попов сам утвердил обвинительное заключение, и дело было направлено в суд.

В суде ни Поздняков, ни другие прокуроры виновными в предъявлен­ном обвинении себя не признали. Заявили, что подвергались во время следствия издевательствам, что протоколы допросов и других следствен­ных действий фальсифицированы. Они активно разоблачали недостатки следствия, уличали Попова и его подчиненных в нарушении закона.

Суд, исследовав материалы дела, пришел к выводу, что следствие про­ведено неполно, с нарушением закона, и отправил его на дополнительное расследование. В ноябре 1939 года следствие завершилось постановлением о прекращении уголовного дела по обвинению Н.Позднякова и других прокуроров за отсутствием события преступления. Все они были из-под стражи освобождены.

Впоследствии в суде бывший работник управления НКВД края Степанов показал: «Арест Позднякова имел целью устранить человека, много знавше­го о беззакониях НКВД, а потому представлявшего опасность для чекистов и в первую очередь для Попова: мог разоблачить и уже пытался это сделать. На заседаниях «тройки» со стороны Позднякова были попытки повлиять на вынесение приговоров. Но Попов вместе с Гусевым, не считаясь с ним, опре­деляли подсудимым высшую меру наказания. Об этом мне в циничном тоне передавал начальник 1-го спецотдела Данилов, секретарь «тройки».

Одновременно с прекращением дела расследовавший его старший по­мощник военного прокурора Сибирского военного округа Киреев возбу­дил уголовное преследование против начальника 2 отделения 4 отдела УНКВД края Салтымакова ^{(см. больше информации по САЛТЫМАКОВУ: 1) Дмитрии Кондратьевич САЛТЫМАКОВ – здесь 2) Тимофей Кондратьевич САЛТЫМАКОВ (расстрелян в 1941 году))}  и помощника начальника 4 отдела Юркина ^{[вероятно это ЮРКИН Иван Яковлевич, член ВКП(б) п/б № 0110544 – прим. KARAGODIN.ORG]} за фальсификацию материалов следствия и применение при допросах неза­конных мер, решил вопрос об их аресте,

28 мая 1941 года они предстали перед военной коллегией Верховного Суда СССР. Начальник 4 отдела УНКВД Перминов, а также его подчиненные Салтымаков ^{(см. больше информации по САЛТЫМАКОВУ: 1) Дмитрии Кондратьевич САЛТЫМАКОВ – здесь 2) Тимофей Кондратьевич САЛТЫМАКОВ (расстрелян в 1941 году))} , Юркин, Лазарев, Смольников и Каменских были приговорены к расстрелу. Еще раньше, 28 января 1940 года, перед военной коллегией Вер­ховного Суда СССР предстал Попов. За совершенные злодеяния его приго­ворили к расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение.

Поздняков после перенесенных испытаний вернулся на родину, в Ка­лининскую область, стал работать в областной прокуратуре. В1941 -м добровольцем ушел на фронт, был военным прокурором. На­гражден четырьмя боевыми орденами. После демобилизации в 1946-м вер­нулся в родной Калинин и продолжил работу в прокуратуре. По-прежне­му гордо и прямо держал голову.

9 июля 1996 года прокурор Алтайского края, изучив материалы архивного уголовного дела по обвинению Позднякова Н.Я. и других, признал, что на него распространяется действие Закона РФ от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий», поскольку он подвергся репрессиям по политическим мотивам.

Умер Нил Яковлевич Поздняков 17 января 1972 года.