Расследование КАРАГОДИНАЗапись сделана во время работы по «Работаем по фельдшеру медсанчасти Томской расстрельной тюрьмы НКВД«:
Представьте ситуацию: в городской тюрьме НКВД работает фельдшером 17-летняя девушка, помогает лечить людей. При этом, на протяжении года (1937-1938) – ежедневно, в этой тюрьме, происходят конвейерные пытки – избиения арестантов и расстрелы… Всего основная бригада палачей и «гастролеры» убивают не менее 10 тысяч человек, называя это «разгрузкой». Девушка продолжает работать… Занимая одну из самых низших ступеней в служебной иерархии этой фабрики смерти – фельдшер в тюремной медсанчасти (мы вам пластырь наклеем). Всё происходящее наблюдает и сделать ничего не может… Не важно по какой причине: боится, не хочет, поддерживает, – не важно! Важно другое… Важно то, что через несколько лет, некие экзистенциальные силы вновь приходят в тюрьму и начинают расследование. Устанавливают детали произошедшего – так как расследование происходит «сейчас» – то происходящего. Определяют иерархию сотрудников, роли, расположение камер, корпусов, смены охранников и конвоиров. Наконец – находят всех палачей: делят их на основную ударную бригаду и всех остальных… И вот среди этих «остальных» вдруг появляется человек, неожиданно ускользнувший от этой экзистенциально-темпоральной расследовательской силы – просто затерся в документах, имени почти не прочесть, да и забыли вообще про него, не до него – он не основной. И он – успокоился… Но, тут весь тот комок страха, переживаний и нервов той 17-летней девушки фельдшера – замечается, не видно никого, точнее – видны структуры (они установлены и еще достраиваются), но видна ещё и эта концентрация – этих чувств. Как будто бы они просто ждали, находясь всегда там – в той зоне, в том месте, рядом с теми стенами и корпусами (среди них, в тюремном дворе) – как облако, будучи немым свидетелем и не имевшие возможности выхода, своего приложения, развития… Но, теперь они – улика, фактор, фон и то, от чего можно оттолкнутся, что можно использовать и наконец – узнать и достать его! Их фамилии – совпадают, и именно благодаря этому мы устанавливаем связь – совершаем сплит-времени, входим в структуру и ткань реальности и вытаскиваем его пинцетом. Мы работаем настоящим в реальности прошлого, они (там – в 1937-1938) этого не понимают, но совершенно точно ощущают чье-то присутствие. Возможно, именно наше, то действие, которое мы делаем именно сейчас (вот в эту самую секунду, пиша этот текст) – ища их всех и каждого. Мистическое чувство для них и простая «техническая» процедура для нас – здесь и сейчас. Сам текст, семиотическая ткань – позволяет делать это. Документ, структура, схваченная им часть реальности – это ключ к открытию и менеджированию данности (в разных темпоральных слоях) как таковой. Через эту ткань мы там, а они здесь. И мы работаем с этим. Если вы хотели знать, что такое «Расследование КАРАГОДИНА» – то это именно это – оно, всё выглядит именно так. Так, всё происходит, и по-видимому, поэтому оно и так эффективно, потому что, кажется, мы научились этим [а не с этим] работать; – мы что-то «нащупали» и у нас начало получается. Всё остальное лишь инструментальные приложения (и приложения) и разного рода tools.
