Российский публицист Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ о том почему и как Расследование КАРАГОДИНА изменяет историю России с 1917 года.

---

Мой прадед, священник, был расстрелян в 1937 году. Когда я пришел в госархив посмотреть его личное дело, мне сказали: можно копировать все листы за исключением доносов (они были подшиты к делу, их было четыре) — «чтобы не провоцировать месть и сведение счетов». В этот момент ты и вспоминаешь, что у доносителей были дети, а значит, внуки, правнуки, и кто-то из них вполне может оказаться моим соседом, сослуживцем или вот сейчас стоять передо мной, даже не догадываясь об этом. И именно в этот момент тебя охватывает леденящий ужас.

Возникает и другое чувство: мне не доверяют. Ко мне относятся как к ребенку, убирая подальше опасные предметы — лампу, сковородку, чайник. Меня по-прежнему считают неразумным, и это длится много десятилетий. Государство опасается, что я пришел в архив для того, чтобы узнать фамилии доносчиков. Недоверие оскорбительно: родственников жертв считают линейными существами, неспособными думать, прощать, подняться над личными чувствами. Считать так — значит игнорировать грандиозный этический опыт перестройки и 1990-х, которые как раз предлагали «понять и простить». Нас считают политическими дикарями; не признают, что какой-то медленный, но прогресс с человечеством с тех пор все же случился. И все разговоры «не будем ворошить прошлое» — они не от заботы о нас, а от боязни и недоверия.

Опишу собственный опыт: никаких особенных чувств после чтения доносов не возникает. Язык косноязычный, написаны словно под копирку; видно, что говорящий повторяет то, что хочет следователь. Люди ведь так не выражаются — «ходил по деревне и вел антисоветскую агитацию». Я читаю и понимаю, что люди, из-за которых погиб мой прадед, сами были поставлены в такие условия и за ними самими тоже вполне могли прийти через полгода, год, два.

Следствие и причина опять поменялись местами: чтобы подобное не привело к «сведению счетов», об этом нужно не молчать, не прятать друг от друга листки с фамилиями — а говорить, проговаривать травму, как выражаются психологи; нужно говорить о том, что случилось с людьми, нашими предками, 70 лет назад.

Честно говоря, при всем сочувствии проект Дениса КАРАГОДИНА меня поначалу смущал именно своей безапелляционностью — из-за желания «привлечь» тех, кого уже давно нет, и это был явно не «язык дискуссии»: «Мы привлечем их всех: от СТАЛИНА до конкретного палача в Томске, включая водителя „черного воронка“».

Подробнее →

Российский публицист Юрий САПРЫКИН о Расследовании КАРАГОДИНА.

---

Почему история Дениса КАРАГОДИН, выяснившего, кто расстреливал его прадеда в 1938-м, — это так важно.

Сообщение X взорвало социальные сети, новость Y вызвала ожесточенные споры в Сети, мнения пользователей социальных сетей по вопросу Z разделились. Примерно с такой фразы начинается любой материал о том, что происходит в российских соцсетях и, говоря шире, в пространстве общественной дискуссии — благо, чтобы ожесточиться и разделиться, пользователям соцсетей не требуется особого повода. Несколько дней назад на месте переменной в этих формулах оказалась история, которая, казалось бы, разделения не предполагает: выпускник Томского университета Денис КАРАГОДИН потратил пять лет на то, чтобы выяснить обстоятельства гибели своего прадеда, расстрелянного в 1938-м — и впервые в российской истории получил официальную справку с местом, временем и именами причастных к расстрелу.

Это история, у которой наверняка будет долгий след и которая уже приобрела общественную значимость, — но прежде всего это частная история, история семейной памяти — если человек потратил на ее восстановление пять лет собственной жизни, что тут можно сказать — респект. Тем удивительнее, как много нашлось людей, готовых отказать Карагодину в праве на эту память, объяснить, к каким ужасным последствиям эта память приведет, найти детали, которые доказали бы, что и в этой семейной трагедии все не так однозначно. Вряд ли в этой точке дискуссии можно кого-либо переубедить, но хотелось бы разобраться, почему эта история вызывает раздражение — и почему она все-таки заслуживает уважения.

Подробнее →

Главный редактор российского медиа «Эхо Москвы» (и издатель российского исторического журнала «Дилетант«), – Алексей ВЕНЕДИКТОВ о расследовательском проекте Расследование КАРАГОДИНА (KARAGODIN.ORG).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ВЕНЕДИКТОВЫМ АЛЕКСЕЕМ АЛЕКСЕЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ВЕНЕДИКТОВА АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕЕВИЧА
18+

Место события: г. Новосибирск, 9 апреля 2019 год.
Автор видеосюжета: Мария Гарифуллина.

---

Расшифровка:

«Я понял, его ^{[Дениса КАРАГОДИНА – прим.]} главная цель не историческая, не публицистическая, а юридическая – довести дело до суда. От того следователя (который вел дело), от того палача (который расстреливал), от того шофера (который вел грузовик на место расстрела), до товарища МОЛОТОВА, ВЫШИНСКОГО и СТАЛИНА; – всю эту цепочку.

Казалось это не подъемно одному человеку, тем не менее, дело движется.

Мы привыкли говорить большими цифрами: 732 тысячи расстрелянных, несколько миллионов репрессированных, умерших, целыми народами. А вот конкретная судьба и конкретная ответственность людей, которые всё это делали… Он ^{[Денис КАРАГОДИН – прим.]} правильно сказал: «Они думали, что это всё» – когда закопали прадеда, «а это не всё». И мне кажется, что это самое главное – это не всё.

И я, как внук НКВДшника, чувствую свою ответственность и обязан ему помочь найти тех людей, которые имели отношение к гибели его прадеда.

Он ^{[КАРАГОДИН Степан Иванович – прим.]} реабилитирован, кстати.»

– Алексей ВЕНДИКТОВ.

---