In Russian
In English
In German

Сокращённая и стилистически выверенная версия «Мне помогают расстрелянные» (беседа Дениса Карагодина и Дмитрия Волчека) опубликована на сайте «Радио Свобода»* 19 ноября 2016 года.

Мы привлечём их всех: от Сталина до конкретного палача в Томске, включая водителя «черного воронка». Один человек убивает другого, а потом говорит: вы знаете, я его убил, но вот справка, что я его реабилитировал – теперь всё в порядке. Нет – не в порядке. И это абсолютно очевидно. Полагаем, что дискуссия не состоявшаяся у нас ни в 1950-е, ни в 1980-е года всё же теперь начата!

---

56-летний крестьянин Степан Иванович Карагодин был арестован в ночь на 1 декабря 1937 года сотрудниками Томского ГО НКВД, осужден Особым Совещанием как организатор шпионской-диверсионной группы и резидент японской военной разведки и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 21 января 1938 года. Жена и дети не знали о расстреле и надеялись, что он жив. В конце 50-х они получили справку о реабилитации, в которой говорилось, что Степан Иванович «умер в заключении».

Правнук Степана Ивановича, выпускник философского факультета Томского университета, 34-летний Денис Карагодин решил установить имена всех, кто повинен в фальсификации обвинения против арестованных по «Харбинскому делу«, и проследить преступную цепочку – от кремлевских инициаторов «Большого террора» до простых исполнителей в Томске, вплоть до водителей «черных воронков» и машинисток, перепечатывавших бумаги НКВД. Архивы советских спецслужб крайне неохотно делятся информацией, но Денису удалось раздобыть множество документов, свидетельствующих о том, как работала машина сталинских репрессий, убивавшая ни в чем не повинных людей.

В статье, посвященной расследованию Дениса Карагодина, российский историк, доктор исторических наук Иван Курилла пишет:

«Карагодин поставил вопрос об ответственности государства и конкретных исполнителей террора, причем не политической, о которой говорили начиная с XX съезда КПСС, а самой что ни на есть уголовной ответственности. В России такой шаг выглядит одновременно естественным и невозможным. У россиян не было ни своей комиссии по национальному примирению, ни своего трибунала для палачей. Денис Карагодин предложил свою форму выяснения отношений с прошлым: личное расследование и личный иск по поводу гибели прадеда».

В июне 2016 года Денис Карагодин рассказал Радио Свобода о своей надежде завершить расследование настоящим судебным процессом. Сейчас все материалы необходимые для подготовки этого процесса, собраны. В ноябре Денис получил последний ключевой документ: акт о приведении Томским Горотделом НКВД в исполнение приговора в отношении 36 человек, в том числе Степана Ивановича Карагодина и шестерых его «подельников» (проходивших по его коллективному делу). Все посмертно реабилитированы.

«Теперь у нас есть вся цепочка убийц полностью: от политбюро до конкретного палача»,

– пишет Денис Карагодин.

Всего в этот день – 21 января 1938 года – в тюрьме города Томска сотрудниками Горотдела НКВД были расстреляны 64 человека. Люди, не упомянутые в акте, проходили в номенклатурной отчетности по другим приговор-спискам.

Самое главное – то, что в документе указаны имена непосредственных палачей. Это помощник начальника Томской тюрьмы Зырянов, комендант Томского Горотдела НКВД Денисов и инспектор Носкова.

Денис Карагодин добивался получения этого документа не один месяц. Его многочисленные письменные и устные запросы всегда заканчивались одним и тем же – формальными отписками или сообщениями о том, что данного документа нет, а любая информация способная пролить свет на то где он может быть ему блокировалась.

Оказавшись в этом отчаянном положении, но не желая сдаваться, Денис разработал сложный план действий, с задействованием Государственной Думы, Совета Федерации и даже Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

Однако, после его повторного запроса, из архива Управления ФСБ России по Новосибирской области неожиданно пришло письмо с копиями документов о расстреле и именами палачей.

ДЕНИС КАРАГОДИН РАССКАЗАЛ РАДИО СВОБОДА О ТОМ, КАК ЭТО ПРОИЗОШЛО

Помимо проводимой мною «стандартной» оперативной работы по выявлению сведений на сотрудников НКВД, по различным ведомственым и политическим архивам, начатую мной в 2012 году; я в определенный момент решил применить в работе и метод прямого сбора данных от потомков людей, родственники которых также были расстреляны в Томске.

Этим шагом мною решалось разу две задачи: 1) доформировать список линейных сотрудников Томского Горотдела НКВД, в период его бытности «оперсектором», т.е. работы периода декабря 1937 – января 1938 года (по моим оценкам этих сотрудников должно было быть порядка 70 человек) и имея эту базу ввести их в ранг подозреваемых по «моему делу»; 2) собрать графологическую базу данных из максимального количества выписок из актов расстрелов (сформировав тем самым базу данных графологических профилей сотрудников НКВД, на основе которой выявить структурные закономерности и приблизится тем самым к ответу на вопрос – кто оставил автографы на выписке о расстреле моего прадеда).

В части «оперсектора» я «брал» любую информацию, периода 1935-1939 гг. по городу Томску и Томскому району; в части же выписок из актов, я сосредоточился строго на январе 1938 года. Фреймворк был разработан и запущен «в производство».

Мне начали приходить письма через сайт (люди понемногу присылали материалы), что-то выявлял по-прежнему я независимо от них. Из присылаемых материалов, я по крупицам «снимал» данные сотрудников НКВД (кто производил арест, кто производил обыск, кто был понятым, кто вел следствие, кто подписывал санкции на арест и на отправку на приговор и т.п.), формируя сводную таблицу-картотеку (включая и графологическую базу почерков, личных автографов и почерков машинописного текста – ведь и у каждой печатной машинке свой неповторимый почерк). Кроме того, отдельно выявлял любы сведения по составу хранения этих материалов (где, что и в каких фондах по конкретным ведомствам может находиться (материалы в части следственных дел, приговоров, пересмотра, реабилитации и т.п.): архив ФСБ, архив МВД, архив Военной прокуратуры, архив Западно-Сибирского военного округа и прочее).

В один из таких дней я получил очередное письмо от читателя моего сайта. Мне написал человек, родственник которого был расстрелян в Новосибирске. Я был рад и этим данным, т.к. в интересуемый меня период город Томск административно входил в Новосибирскую область и Томский Горотдел НКВД был в прямом подчинении Новосибирского Управления НКВД СССР; т.е. оперативное управление и сотрудники – были единым звеном.

Из этих документов я выявил сотрудников НКВД убивших этого человека (на многих из них у меня уже были сведения в моей картотеке), я передал данные НКВДшников потомкам Салихова Алексея Ивановича – так его звали; он был расстрелян 5 июля 1938 года, а арестован в ночь на 21 октября 1937 года в городе Томске. Причём выяснилось (опять же из документов), что до ареста и в его момент он жил на одной улице с моим прадедом Степаном Ивановичем Карагодиным, буквально через 2 дома: в доме номер 16, а прадед с семьей в доме номер 10; т.е. они были соседями. Это было невероятное открытие, которое очень воодушевило меня! И я внёс адрес этого дома (как отдельный объект) в интерактивную карту своего расследования. Однако, на этом сюрпризы не закончились. При более дательном анализе его документов (я решил подойти к этому уже особенно тщательно – что называется «по-соседски») была обнаружена очень странная запись на выписке из акта о расстреле.

На ней значилось, что «акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР». Прежде я такого не встречал. А главное – именно эти сведения мне и не предоставляли, блокировали любые попытки доступа к ним; более того – скрывали, что такие архивы вообще существуют. «Сведений не имеем» – был стандартный ответ.

ТО ЕСТЬ ЭТО СВЕРХСЕКРЕТНЫЙ ОТДЕЛ СПЕЦСЛУЖБ?

Полагаю, что скорее – да. По крайней мере, интересуемого меня периода. Оставалось дело за малым: определить где сейчас (на 2016 год) он находится. Удалось установить, что сейчас он находится в городе Омске, в архиве Управления ФСБ России по Омской области. Попал он туда как резервный фонд хранения в период эвакуации архивов с Дальнего востока и Европейской части СССР, в период Второй мировой войны. Причём по месту этого резервного хранения находятся и множественные документы по «Особому Совещанию при НКВД», и архивно-следственные дела по раскулачиванию территорий Дальнего Востока, и различные московские документы, и много чего ещё, в том числе и искомый мною спецархив НКВД СССР.

ВЫВОЗИЛИ, ОПАСАЯСЬ, ЧТО ЭТИ ДОКУМЕНТЫ ЗАХВАТЯТ ЯПОНЦЫ ИЛИ НЕМЦЫ?

Да, конечно. Всё было проведено в рамках «стандартной» эвакуации самого ценного. Самое ценное, понимаете!

Я мгновенно запросил искомые мною документ по всей форме (включая и номер тома). В полученном из Омска ответе мне было сообщено, что запрошенного мною документа (акта расстрела) в отношении моего прадеда в данном архиве нет, а в указанном мною томе «находятся акты об исполнении решений Судебной тройки УНКВД по Читинской области» (хотя по моим прогнозам там должны были находиться акты Новосибирской области). И это был настоящий прорыв, потому что из этой бюрократической формулировки я достоверно установил то, в чем всегда был уверен: эти документы по прежнему существуют! Но, я в этом и никогда не сомневался. Вопрос был только в том где именно они находятся. И я полагал, что что они в Томске (по месту события и месту постоянного хранения архивно-следственных дел репрессированных)

Взяв наконец-то этот «теплый след», во мне пробудился настоящий звериный азарт и я мертвой хваткой вцепился в эту возможность.

Решив параллелью отработать все возможные варианты (дабы собрать все технические формальные отписки-отказы) я направил похожий запрос в Управление ФСБ России по Новосибирской области. И очередной раз в Томск. Ответа не было несколько месяцев, но т.к. мне были нужны формальные отписки, я направил запрос в Новосибирск повторно. Полученный «технический ответ» оказался абсолютно ошеломительным – мне прислали искомый мною акт расстрела!

А ОНИ ВЗЯЛИ И САМИ ПРИСЛАЛИ ВСЁ

Не всё, а конкретный акт о приведение приговора в исполнение. Почему это произошло? Во-первых сам запрос был сформулирован крайне точно: была указана вся номенклатура приказов и дат. Более того, был указан фактор знания архива спецотдела и его место хранения, приведена переписка с Управлениями ФСБ Омска и Томска. Результат – акт получен. Все эти сведения, которые я указал в запросе – не для рядового человека, и даже не для каждого историка. Не следует также и забывать, что, в своё время, именно все эти номера приказов и даты тем или иным образом мне блокировались; но я всё равно их выявил.

Ещё интересно и то, что на самом акте и приказе к нему не стоит грифа «секретно» или «совершено секретно». Возможно, этот гриф стоит на лицевой странице тома с приказами и актами. Но, на самом документе его точно нет. Варианта всего два: либо он был настолько секретный, что даже и в голову не приходило никому его визировать таким образом, либо гриф всё же стоит, но на лицевом титульном листе фонда.

Те историки и специалисты с которыми я к настоящему дню успел поговорить, не могут поверить в то, что мне удалось это. Некоторые были просто в шоке. И от факта того, что мне удалось, и от факта того, что такие документы всё же существуют и добиться их реально. Не исключено, что это произошло вообще впервые в истории России, когда человеку был выдан такой документ. Но, я конечно же этого достоверно не знаю. Да это и не важно, главное как вы понимаете совершенно в другом.

Скажу даже более того, по некоторым сведениям ряд сотрудников архивов Управлений ФСБ были искренне убеждены в том, что данного акта просто уже физически нет – якобы он был в своё время просто уничтожен (зачищен; как и многие другие документы). Но, я знал, что это не так и эти документы существуют – для меня это было явно по косвенным признакам, и я не просто исследовательски чувствовал это, я был в этом абсолютно убежден! Так оно и оказалось.

ЧТО ИМЕННО ОТКРЫВАЕТ ЭТОТ АКТ?

Документ представляет из себя приказ Управления НКВД по Новосибирской области СССР, в котором перечисляются 36 человек и приказывается расстрелять их на основе решения «Особого Совещания при НКВД», подробная нумерация приказов и «оснований». Документ был прислан лично начальнику Томского Горотдела НКВД Овчинникову Ивану Васильевичу для выполнения. После выполнения – убийства 36 человек, этот документ вместе с актом расстрела должен был быть отправлен обратно в Новосибирск (такова инструкция в самом этом приказе). Что и было сделано. Таким образом мы имеем документ на 3 листах, на обороте третьего листа которого сам машинописный акт о выполнении завизированный конкретными палачами.

Всё произошло как я и предполагал – там были ожидаемые мною должностные лица. Полагал, что там скорее всего будет заместитель или комендант тюрьмы, что скорее всего начальник Горотдела Овчинников, и кто-то из сотрудников – «инспекторов» 8 отделения. Так всё и оказалось. Ещё предполагал, что будет один из следователей (дело Степана Ивановича вели несколько следователей), но нет – в этой части это не подтвердилось.

Документ – это абсолютный ключ, способный открыть сейчас действительно многие двери, в первую очередь именно символические.

Теперь мы достоверно знаем коменданта Томского Горотдела НКВД – это Денисов. Долгое время мне не удавалось его достоверно уточнить. Но, к слову сказать, именно этот Денисов у меня уже был разработан – его профиль был в моей базе данных; сейчас же просто 100% установлено, что именно он и есть комендант Томского оперсектора НКВД на интересуемую меня дату.

Фамилия же Носковой также мне была известна, причем по публикации в местной газете 1937-1938 годов. Эта Носкова всегда была у меня «черной лошадкой» (одно время я даже думал, что это такая шутка Горотдла – разместить в газете несуществующего сотрудника), т.к. я никак не мог понять почему она не проходит по тем материалам и базам по которым встречаются другие сотрудники. Теперь понятно: она была «просто палачом», инспектором (по «специальным поручениям»).

А ПОЧЕМУ В ГАЗЕТЕ О НЕЙ ПИСАЛИ?

Знаете…

Весной 2016 года, сидя в профессорском читальном зале научной библиотеке Томского университета, и работая над узкоспециализированными вопросами французской постструктуралистской традиции (погрузившись в миры таких авторов как: Ж. Делез, Ф. Гаттари, Ж. Батай, Ж. Рене, Ж. Лакан, М. Фуко, Б. Стиглер, К. Ясперс, Э. Фромм, Г. Зиммель, В. Дильтей, Э. Кассирер, Ч. Пирс, Г. Фреге, Ф. де Сосюр, Ч. Морис, М. Бахтин, Ю. Кристева, А. Соломоник, Р. Якобсон, К. Левис-Стросс, Ю. Лотман, Р. Рорти, Ф. Брентано, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Г. Шпет, М. Мерло-Понти, А. Бергсон, Ф. Ницше, Л. Витгенштейн…, и думая исключительно лишь о них).

Я вдруг, неожиданно для себя, встал и подошел к фонду периодики.

Открыл подшивку томской газеты «Красное знамя» за 1937-1938 год и начал искать фотографию прокурора города Томска Николая Пилюшенко. Был такой массовый убийца, абсолютный маньяк (ставил на вид своим подчиненным, чтобы они больше читали художественной литературы дабы прокурорские обвинения периода «большого террора» совершенствовались по части красноречивости). В 1939 году его правда арестовали, обвинив в «право-троцкистском контр-революционном заговоре», но по факту «разбирательства» просто отпустили (повезло). Более того, в конечном счете он, на основе именно этого привлечения был признан жертвой политических репрессий и вошел в Книгу памяти Томской области как пострадавший.

Я, знав всё это и вцепившись в массив страниц, кричащих мне в каждом своём листе о наступлении со всех сторон на «нашу социалистическую родину» фашистов всех мастей (включая и «фашистских пиратов» – это дословная цитата), а также радуясь вместе с читателем за раскрываемые «мудрым руководством НКВД» всевозможные заговоры во всех сферах нашей социальной жизни и стратах «нашего общества» (от видных большевиков, до вахтера в сельском клубе – стремящихся сделать всё, чтобы «навредить» и сорвать-таки грядущие в конце 1937 – начале 1938 года выборы), продолжал искать. Ещё конечно же очень переживал за то как там «наши в Испании» и всё ли хорошо у «китайских товарищей»? Чтение умопомрачительное – всем рекомендую.

«Отработав» 1937 год полностью, а это 242 номера, я нашел интересные сведения. Фотографию искомого мною Пилюшенко я так и не нашел, но зато нашел несколько фотографий региональных сотрудников НКВД, награжденных высшими государственными нагарами; в публикациях не указывалось за что именно они награждены, но я точно знал за что – за массовые убийства (есть документы). Это был зенит их успеха, на фотографиях они выглядели добрыми и сразу хотелось им верить и гордится ими. И вот в том числе на одной из этих фото была и эта Носкова, в заметке под её фото была подпись – «одна из активных сотрудников томского горотдела НКВД». Тогда я просто машинально внёс её в свою картотеку и принял её профиль в «разработку».

И вот – 21 января 1938 года в городе Томске, благодаря всем этими вот «статейным» деятелям было убито (расстреляно) 64 человека. И это только в один день. До этого же дня также были массовые убийства (расстрелы), и после этого дня также; и месяцами ранее и месяцами позже. Это был конвейер, хладнокровная машина убийства, простой механизм, рутина.

Я полагаю, что эти три палача – и есть основная группа. Хотя, в моей картотеке есть и ещё палачи, но достоверно выявленных по «моему делу» оказались именно эти.

И ВЫ ХОТИТЕ ВЫЧИСЛИТЬ СОВЕРШЕННО ВСЕХ, ВПЛОТЬ ДО ВОДИТЕЛЕЙ «ЧЕРНЫХ ВОРОНКОВ» И МАШИНИСТОК, ПЕЧАТАВШИХ ДОКУМЕНТЫ?

Не хочу, а сделал это.

И это не просто фамилии и должности, но и весь необходимый (и достаточный) объем персональных данных: ФИО, год рождения, послужной список, место рождения, номера приказов о награждении, присвоения званий, свидетельств о смерти и фотографии.

В отношении же водителей и машинисток скажу так.

Мною установлен весь список водителей гаража Томского Горотдела НКВД (включая и экспедитора «ЗК»), и на пару машинисток Горотдела у меня тоже есть данные. Но, это уже всё же скорее факультативная цель. Машинистку мы не «притянем» как соучастницу (хотя, если отработать почерк печатных машинок, сличить график смен и пр. – это возможно). Водителя же как соучастника «притянем» 100%. Сейчас для этого просто будет достаточно всего лишь наряда на транспорт (на конкретные даты) – в принципе, думаю, это не невыполнимо.

Но, главное – это не они, а та расстрельная команда за которой я охотился. Я их достал! Всех.

Прошедшие выходные я провел за расшифровкой полученных мною документов и дорабатыванием профилей убийц; и вдруг неожиданно понял, что моё расследование завершено.

Это очень странное чувство, знаете. Представьте, что вы разработали операцию дня «Д» по высадке в Нормандии (со всей логистикой и обеспечением), и уже начали своё маршрутное движение, как вдруг вам сообщают, что Гитлер пошёл в ванную комнату, там случайно поскользнувшись упал ударившись головой о раковину и умер.

А ЧТО ВЫ ЕЩЁ ЗНАЕТЕ О ПАЛАЧАХ, КРОМЕ ФАМИЛИЙ?

Да в общем-то всё. Хочу ещё достать их дополнительные фото. Фотография Носковой уже есть, есть номер парт билета Денисова, соответственно, я найду фотографию, а третий – новый, Зырянов – помощник начальника тюрьмы. У меня были сведения о том, что в массовых убийствах участвовали и комсомольцы, это была отдельная линия, которую я разрабатывал. А он был членом ВЛКСМ с 1930 года. Вот именно он-то и был привлечен к работе «по комсомольской линии», помогал. Было распоряжение – платите, сколько хотите (любые деньги), но только чтобы они делали работу.

Я нашел ведомости по зарплате 1936-38 годов, хотел понять, был ли скачок по выплатам в этот период (по конкретным датам). Решил даже делать таблицу, выявлять по косвенным признакам, по каким-то ассоциативным связям и вот буквально – бах, и тебе всё присылают. Я думаю, они сами не поняли, что они сделали.

Ну, что значит всё присылают?

Только каракули их автографов и фамилии (без инициалов), никаких более сведений конечно же не предоставлено.

Имена, отчества, послужной список, год рождения, фото и т.п. – это было установлено уже мной самостоятельно. Такую информацию по моему линейному запросу конечно же бы они мне не предоставили (об этом даже не может идти и речи). В июне этого года я уже немного вам рассказывал об этом.

ВЫ ПИШЕТЕ, ЧТО ВЫЯВИЛИ И ВНУТРИКАМЕРНОГО АГЕНТА-ПРОВОКАТОРА. КТО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК?

Это основная «наседка» Томского Горотдела НКВД – агент-провокатор – Пушнин Иван Фёдрович, 1911 года рождения. Причём не простая «наседка», а на столько лютая, что позволяла себе даже учить следователей (кадровых сотрудников горотдела) как именно им следует работать с подследственными. В 50-е годы и позже, когда бывшие сотрудники давали показания на партийных комиссиях (и в органах Военной прокуратуры), они указывали на него как на основного. Так или иначе, но установлен круг тех следователей для кого он из подследственных выбивал показания. Причём во всех смыслах этого слова «выбивал» и в практическом и символическом.

В 1958 году Военная прокуратура отказалась его реабилитировать с формулировкой «как лицо, занимавшееся фальсификацией уголовных дел» (ведь формально, он был подследственным во время своей «работы» в Томском Горотделе НКВД); однако уже в 1990 году с формулировкой «лицо, не являвшееся штатным сотрудников НКВД» ему было присвоено звание «реабилитирован».

Но, как говорится, если одна дверь закрывается, то вероятно открывается какая-то ещё. И действительно, именно этот юридический казус позволил мне сейчас запросить доступ к его делу как к «жертве политических репрессий» (реабилитированному лицу) – посмотрим, что это за жертва. Отказать мне не имеют право. Дело находится на постоянном хранении в Управлении ФСБ России по Томской области. Тоже самое проделано мною и в отношении прокурора Пилюшенко, по тем же основаниям.

Подобные юридические лазейки я называю «баги системы». Смотрели фильм «Матрица»? Он во многом выстроен на концепции французского социального теоретика Жана Бодрийяра (одного из любимых моих академических авторов).

И ЭТОТ ВНУТРИКАМЕРНЫЙ АГЕНТ ВЫБИВАЛ ПОКАЗАНИЯ И ИЗ ВАШЕГО ПРАДЕДА ТОЖЕ?

Мы не можем это достоверно утверждать.

Но, практика пыток в Томском Горотделе НКВД была и они активно применялись; это называлось «мировые» – меры физического воздействия. У меня есть официальные документы органов государственной власти, свидетельствующие об этом.

Причём нужно понимать, что к одним подследственным могли применять именно физическое насилие, например, бить большими томами книг по голове, зажимать пальцы дверьми, ставить на «выстойку», «высотку», различные растяжки, тривиально избивать и т.п. (я перечислил конкретные методы пыток практикуемых в Томском Горотделе НКВД).

А к некоторым подследственным можно было применить и более изощрённый способ: достаточно было просто показать первый лист их же анкеты (из только что начатого дела), где они сами же и указывали (при первом допросе) состав и членов своей семьи, и пригрозить репрессиями в их адрес… – этого было более чем достаточно, чтобы люди подписывали любые документы; лишь бы семью, жену, детей не тронули. Всё просто.

Возможно, со Степаном Ивановичем случилось нечто подобное, потому что после его ареста его сыновей служащих по призыву в Томске неожиданно продвинули по службе. Своего рода такой «контракт», понимаете? Договорились. Но, я достоверно не знаю конечно. Но, на тех листах в протоколе допроса, который я видел лично, его подпись сбитая. А на некоторых листах, такое впечатление, что сначала были подписаны чистые листы, а поверх них уже внесены материалы допроса (перепечатанные позже машинисткой).

Но, это совершенно отдельная и очень большая тема. Про подписи на чистых листах мне также было известно – как о линейной практике в Томском Горотделе НКВД.

ПОСЛЕ НАШЕГО ИЮНЬСКОГО ИНТЕРВЬЮ И ДРУГИХ ПУБЛИКАЦИЙ О ВАШЕМ РАССЛЕДОВАНИИ ВЫ ПОЛУЧИЛИ МНОГО ПИСЕМ – И ПРОСТО ОТ ЛЮБОПЫТСТВУЮЩИХ, И ОТ ТЕ, КТО ХОЧЕТ РАЗЫСКАТЬ СВЕДЕНИЯ О СВОИХ РЕПРЕССИРОВАННЫХ РОДСТВЕННИКАХ. ЧТО ВАМ ПИШУТ, В ОСНОВНОМ: «ПАРЕНЬ, ТЫ МОЛОДЕЦ, НО НИЧЕГО НЕ ДОБЬЁШЬСЯ» ИЛИ «МЫ БУДЕМ ТО ЖЕ САМОЕ ДЕЛАТЬ»?

Ну, о том, что я ничего не добьюсь я слышал самого первого дня. Слышу это и по сей день. А в определенный момент и даже самые близкие мои друзья были убеждены, что дальше мне не продвинуться, что это предел и тупик. Но, я просто не обращал на это внимание, потому что решение невозможных задач –это собственно и есть весь проект KARAGODIN.ORG.

Любой из его пунктов – невозможная задача, и как видите – она решена, каждая. А та которая еще не решена – будет решена. Безусловно есть что-то и невозможное, но эти зоны мною определены и осознавая их (как Сталкер братьев Стругатских) я концентрируюсь на возможном.

Да – многие писали, что я молодец. Это конечно же было приятно. Но, каждое такое письмо всегда сопровождалось личной мини-историей, и в каждой семейная трагедия и искалеченные судьбы. Думаю, люди хотели мести. И видя, что вот хоть у кого-то получается – желали мне сил. Даже предлагали деньги (просто ради поддержки), я конечно же отказывался.

Так же меня очень часто спрашивали о том как именно составить запрос и куда его направить, как добраться до тех или иных документов. Много технических вопросов. Это очень отвлекало меня (и отвлекает до сих пор). Я же не общественная организация, чтобы «работать с обращениями граждан», я вообще один человек. И занимаюсь я совершенно конкретным, своим частным делом. Но, я всё равно старался отвечать всем. По мере сил и возможности конечно же… Подсказывал как что лучше сделать; но давалось мне это с большим трудом – это очень тяжело – каждая история – это ад, и ты должен в него входить и беседовать там о событиях; не выходя при этом ещё и из ада российской бюрократии. Вы должны это понимать. Это какой-то бесконечный поток… Это очень тяжело; но и и не отвечать порой нельзя, т.к. письмо – это крик из сердца человека; возможно самый последний отчаянный шанс что-то узнать. Искренне говорю вам – я очень хочу снять с себя это гуманитарное обременение. Я не общество «Мемориал», но пишут почему-то именно мне. Им, думаю, тоже пишут… В общем все всем пишут и в итоге мы имеем, что имеем.

А РОДСТВЕННИКИ ТЕХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ СО СТЕПАНОМ ИВАНОВИЧЕМ БЫЛИ ПО ЕГО ДЕЛУ РАССТРЕЛЯНЫ, НАШЛИСЬ?

Нет. Этих родственников мне найти не удалось. Да, честно говоря, я и не ставил перед собой такой задачи. Думаю, их уже просто нет в живых. Вот, смотрите: по расстрельному делу проходят 8 человек, 7 расстреляно. Свидетельства о смерти в Томском ЗАГСе на всех них сфальсифицированы – стоят ложные даты смерти и ложные причины смерти. Это НКВД, а позже и КГБ СССР скрывало следы своих преступлений – массовых убийств – фальсифицируя документы в ЗАГСах. О том как именно это происходило (включая и секретнее внутриведомственные приказы) можно также прочесть на моем сайте. Однако, со временем (это 50-е и 80-е годы) свидетельства на троих из семи были исправлены на реальные: реальная дата смерти – «21 января 1938 год», реальная причина смерти – «расстрел». Это означает лишь одно – на момент внесения исправлений родственники убитых были живы; об этом принципе внесения исправлений также можно прочесть в документах на сайте расследования.

СКЕПТИК СЛУШЕТ НАС И ГОВОРИТ: НУ ХОРОШО, ОН УСТАНОВИЛ ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, ОНИ РОДИЛИСЬ В 1892 ГОДУ, ИХ НА СВЕТЕ ДАВНЫМ-ДАВНО НЕТ. ЧТО ДАЛЬШЕ?

Наше расследование завершено – это главное. Мы узнали то, что наша семья хотела знать много поколений – имена всех убийц. И мы сделали это. Каждый делал свою часть. Моя началась в 2012 году и закончилась 12 ноября 2016 года. Само же расследование велось с 1 декабря 1937 года, т.е. ночи ареста Степана Ивановича сотрудниками Томского Горотдела НКВД. Теперь нам известна абсолютно вся цепочка убийц (от организаторов в Москве до конкретных палачей в Томске, причём не просто фамилии, а подробные биографии с послужным и карьерным списком, включая домашние адреса, а иногда и фотографии личных домашних архивов). Была проделана серьезная работа. Сейчас можно об этом рассказать. Дело сделано.

Когда в 1928 году Степана Ивановича арестовали во второй раз (заключив в тюрьму в Благовещенске, а позже раскулачили и выслали в Нарымский край), то его жена – казачка, уроженка Майкопа, будучи совершенно неграмотной (она не умела ни писать ни читать) – Анна Дмитриевна, начала кампанию общественного давления, заложив тем самым хорошую традицию. В 2013 году я приехал на Дальний восток в село Волково, нашел потомков тех, кто тогда в 1928 году вступился за Степна Ивановича (участвовал в кампании) и поблагодарил их; оставил благодарственное письмо в музее села, что находится в великолепном музее сельской школы.

Я, в отличие от моей прабабушки, не неграмотный. Поэтому могу проводить подобные кампании на том уровне, который мне позволяет моё университетское образование. Вместе с тем, дух Кубанского казачества, по её линии, судя по всему никуда из меня не делся.

В том же 1928 году большевистская газета «Амурская правда» (существующая, кстати, до сих пор) выступила с разгромной статьей в отношении администрации села Волково Благовещенского района Амурского края, которую возглавлял на тот период Степан Иванович, занимая должность председателя сельсовета. Эта статья в итоге была приобщена большевистским следствием к материалам дела 1928 года и послужила «очередным доказательством» его вины – итог – раскулачивании и высылка в Сибирь на 3 года. По её отбытию он и оказался в Томске.

Таким образом, помимо кампании общественного давления в дело была введена и медиа-составляющая; и эти два компонента стали перманентными.

Сейчас, пользуясь заложенной в 1928 году моей прабабушкой (женой Степана Ивановича – Анной Дмитриевной) традицией многоуровневых кампаний общественно-политического давления, и используя медиа, но уже как механизм обращённый в нашу пользу, я добился того, чего добился – убийство моего прадеда раскрыто! Думаю, Анна Дмитриевна была бы мною довольна. Отдаю ей этим свою дань памяти.

И сделанное – это главное; и этого более чем достаточно.

Однако, это ещё не всё.

Вторая часть проекта расследования – это привлечение к уголовной ответственности всех лиц виновных в убийстве Степана Ивановича Карагодина. Абсолютно всей цепочке: от организаторов этого конкретного убийства – членов Политбюро в Москве (во главе с гражданином Джугашвили Иосифом Виссарионовичем, 1878 года рождения, более известным под псевдонимами «Коба», «Сталин»), до конкретных палачей в городе Томске (граждан: Зырянова Николая Ивановича, 1912 года рождения; Денисова Сергея Тимофеевича, 1892 года рождения и Носковой Екатерины Михайловны, 1903 года рождения). Цепочка убийц достаточно длинная – более 20 человек: организаторы, руководители, исполнители, соучастники – все. Обвинение – фактическое: группа лиц по предварительному сговору совершила массовое убийство.

Сценарии этой юридической процедуры (о привлечении к ответственности) уже разработаны.

МАССОВОЕ УБИЙСТВО – ЭТО ВСЕ 64 ЧЕЛОВЕКА?

Нет. Только семи. Конечно, в тот роковой день – 21 января 1938 года сотрудниками Томского Горотдела НКВД (и ассоциированными с ними лицами) было убито не менее 64 человек. Кстати, эти сведения также были выявлены мной совершенно отдельно; их нет в готовом виде открытых источников. Тем не менее, даже не смотря на то, что в имеющимся у нас на руках ключевом документе – акте расстрела – мы видим поименованных 36 из этих 64 человек, но фактический материл доказательной базы есть у нас лишь только в части 7 из них. Ключ же от них – это Степан Иванович Карагодин. То есть, это он сам и все кто проходил по его растсрельному делу и был расстрелян вместе с ним в рамках «харбинской операции» по решению «Особого Совещания при НКВД»: а именно – Батурин Фрол Даниловч, Бочарников Иосиф Михайлович, Малакишер Матвей Леонтьевич, Симо Елена Дмитриевна, Старовойт Ульяна Андреевна и Шабалин Ваниамин Яковлевич.

ОТ СТАЛИНА ДО ТОМСКИХ ПАЛАЧЕЙ?

Да – именно так. Всех. Включая и водителя «черного воронка» – он пойдет как соучастник.

НО ВАМ ОТКАЖУТ В ВОЗБУЖДЕНИИ ДЕЛА

А вы пробовали?

Или вы полагаете, что делая такого рода заявление (вообще о возможности такого акта как такового) я не знаком с нормативно-правовой базой Российской Федерации по состоянию на ноябрь 2016 года?

Повторюсь, дважды:

Первое. Главное нашим расследованием – сделано: преступление раскрыто – это самое главное и ключевое.

Второе. Сценарий по юридической процедуре (привлечения виновных к уголовной ответственности) разработан. И не воспользоваться такой возможностью было бы действительно просто преступно. Кому ещё и когда удавалось зайти так далеко? С такой фактурой и доказательной базой? Есть такие примеры? Мне лично не известно. Пусть она будет (и если вдруг она окажется неудачной), то по крайней мере она войдет в историю как попытка. А заложенная традиция – сильная вещь!

Один человек убивает другого, а потом говорит: вы знаете, я его убил, но вот справка, что я его реабилитировал – теперь всё в порядке. Нет – не в порядке. И это абсолютно очевидно.

Никто никогда в истории России не подавал подобного иска, ни у кого не было идеи дойти до конца (в той степени её реализации в которой получилось уже сейчас у меня).

Формально есть несколько видов ограничения: срок давности по этому конкретному типу преступления. Но, это ограничение легко снимается в Государственной Думе Российской Федерации. Есть и другие формальные признаки «отказа», но как я уже и сказал – у нас разработан не сценарий, а сценарии.

Ведь по сути дело против этих убийц уже начато. До этого мы вели следствие инверсивно – выявляя виновных в убийстве по делу о «виновности» убитых. Сейчас мы выворачиваем изнанку на правильную сторону – в нормальное положение ткани реальности. Всё должно и будет названо своими собственными именами: убийцы – убийцами, палачи – палачами, соучастники – соучастниками, а жертвы – жертвами. И не в абстрактном теоретическо-гипотетическом смысле, а в более чем предметном и конкретном.

Трудно сказать чем всё это может в итоге по-настоящему закончиться, но по крайней мере (как минимум) это действительно

«Может дать начало общественной дискуссии. Той дискуссии, что не состоялась у нас ни в 1950-е, ни в 1980-е годы.»

– как написал в своей публицистической статье «Назовите имена палачей. Как в России возрождается память о прошлом.» российский историк, доктор исторических наук Иван Курилла, осмысляя проект моего расследования.

От себя же я добавлю ещё следующе.

В 1857 году Император Российской империи Александра II высылает теоретика русского анархизма Михаила Бакунина в город Томск, в Сибирскую ссылку на вечное поселение. Из который тот успешно бежит в 1861 году, через территорию Японии, перебираясь в итоге в город Лондон, где устраивается в журнал «Колокол» к Александру Герцену, который как мы все с вами помним «разбудил русских революционеров».

Мой прадед Степан Иванович Карагодин, находясь в Томске после отбытия уж своей сибирской ссылки, в начале 1930х годов, живёт не просто на улице Бакунина (названной в честь Михаила), но и в самом его доме – правда в полуподвальном помещении (вход справа, со двора). Современный адрес – г. Томск, ул. Бакунина, дом 14. И он не просто живёт в этом доме, но и арестовывается сотрудниками Томского Горотдела НКВД по этому адресу, с предъявлением ему обвинения как «резиденту японской военной разведки».

Прямой связи конечно в этом нет, но и отрицать определенное стечение обстоятельства также достаточно затруднительно. Во всяком случае, символически – это можно расценивать как знак. Знак включения в ткань истории. В её исторический цикл. Пускай и не с парадного его входа, а полуподвального, но всё же именно входа.

Так вот. Не исключаю того, что мы этот цикл своим иском замкнём.

Вообще, я не очень религиозный человек, скорее агностик (копающийся в структуре социального на «программном уровне», с воодушевлением смотрящий за успехом проекта «CERN» – высшей точки развития человеческой теоретической мысли). Но, вместе с тем, я безусловно знаком и с христианской теологической традицией (и русской религиозной философией); мои любимые святые это Фома Аквинский и Аврелий Августин – два величайших теолога.

И вот размышляя над всем мною проделанным, и особенно над серией фантастических совпадений (которых было намного больше чем я сейчас вам описал), я временами прихожу к такой странной и во многом абсолютно даже пугающей меня мистической мысли (которую тут же всякий раз гоню от себя) – что, все эти совпадения не случайны.

Что все эти люди, расстрелянные в Томске на Каштаке, и лежащие сейчас на дне этого оврага, под грудой железобетонной арматуры и строительно-промышленного мусора (давящего на них с силой в несколько этажных домов) помогают мне. Не знаю как, но порой просто физически ощущаю эту странную ни с чем не сравнимую силу, а с такой поддержкой нам живущим сейчас (и живым) возможно сделать абсолютно всё!

И даже если мне не удастся оформить всё юридически – совершить акт привлечения к уголовной ответственности убийц моего прадеда, то (при всём моём искреннем уважении к российскому судейскому корпусу) какая мне разница что скажет какой-то там дяденька в мантии, когда я и так прекрасно знаю кто убил.

Полагаю, что дискуссия не состоявшаяся у нас ни в 1950-е, ни в 1980-е года всё же теперь начата.

Благодарю всех тех, кого я поблагодарить должен.

Готов по мере сил (и временной возможности) ответить на любые дополнительные вопросы или получить ваш комментарий.

---

* Согласно действующему законодательству РФ, «Радио Свобода» – включена в список «Иностранных агентов».

Последнее обновление: Суббота, 1 мая, 2021 в 10:04

---