Работа с массивом данных, в той или иной степени, но всё же предполагает некую рутину… Однако, сегодня, пожалуй, мы работали с самым тяжелым документом за всю свою историю.

Вот этот документ ^{(получен нами 30 июня 2016)}

Это альбомный расстрельный список из Протокола Комиссии НКВД и Прокурора СССР № 251, от 03.01.1938 г. (всего 1 лист, но вообще листов несколько).

Дело в том, что [лист] представлен с обезличиванием данных – это сделано сознательно сотрудниками УФСБ России по Омской области ^{(именно так он был нами получен)}. Закрыты все имена людей из расстрельного списка на листе; открыт лишь КАРАГОДИН Степан Иванович.

При расшифровке листа в текст пришлось врунчную набирать эти цифры:

93.
94.
95.
…
138.

точка

… далее лист визируется подписями БАРКОВА, МАЛЬЦЕВА, ГОРБАЧА – т.е., массовыми убийцами и фальсификаторами.

Последний раз эти данные (те, что в списке) вбивались на печатной машинке сотрудниками НКВД ^{(скорее всего, штатной машинисткой, “обычной женщиной”)} – и вбивались именно в этот самый документ, и это означало только одно – смерть. Все эти люди приговаривались к убийству. И были убиты.

Сегодня эти цифры вновь были выбиты на клавиатуре (вероятно, впервые с 1938 года). Делать это было очень сложно, понимая, что за каждым символом – жизнь. Расшифровать документ получилось не с первого раза; приходилось делать паузы и просто непросто собираться с мыслями…

Это ужасающий документ. Абсолютно отвратительный. И безумно тяжелый.

Это самая тяжелая расшифровка, какую нам доводилось когда-либо делать за всю историю нашего расследования.

И особенно когда имена людей “обезличены”.

P.S.

Вот именно поэтому такие акции как “Возвращение имён” – 29 октября 2012 – крайне важны и необходимы.

Последнее обновление: Четверг, 30 июня, 2016 в 22:22